Вернувшись из школы, Лера демонстративно бросила ранец в дальний угол прихожей и заявила:

         - Уроков сегодня делать не буду! И завтра не буду !Я вообще решила их не делать, чтобы не быть отличницей!

         Когда моя восьмилетняя упрямица что-то «решила», с ней в этот момент лучше не спорить. Но ее решение было каким-то слишком неожиданным для меня: Лерка никогда особо не изнуряла себя занятиями, не демонстрировала бледной немощи от перегрузок, не страдала никакими «отличительными» комплексами… Поэтому я тоже была достаточно категоричной:

         - Как понимать твои ультиматумы? И какие ты намерена предпринимать действия по искоренению нормальных умственных способностей, благородя которым прилично учишься? Заметь, особым усердием ты не страдаешь, твои оценки – пока совсем не твои заслуги, а всего лишь хорошие гены. То есть это наша с папой заслуга, твоих дедушек-бабушек, прадедушек с прабабушками, ну и так далее… Так что не очень-то правильно с твоей стороны распоряжаться не своим капиталом и портить семейный генетический фонд.

         Я специально говорила так, как терпеть не может моя дочь, - бюрократично по-взрослому.

         Обычно Лерку это быстро приводило в чувство: она сосредотачивалась на странных для нее формулировках и как-то сама собой выходила из истеричного состояния. Но это был не тот случай. Пропустив всю мою эскападу мимо ушей, она твердила свое:

         - Не буду! Это вообще очень плохое слово. Я сегодня даже в толстом словаре все посмотрела. Оно от слова «отличаться». А это не всегда хорошо. В словаре так и написано…

         - Так прямо и написано?

         - Да, сначала все хорошо написано, а потом меленько про то, что когда отличаются, - это вызывает осуждение. Отличников о-суж-да-ют! Ты это понимаешь?!

         Неплохие лингвистические исследования для второклассницы, пусть даже и отличницы. Это хорошая для меня новость. Плохая: возникшую на ровном месте проблему с наскока решить не удастся. Впрочем, так уж и на ровном месте?..

         Я отправила Лерку в музыкальную школу и позвонила ее учительнице, которая на наше общеклассное счастью открыта для общения с родителями почти круглосуточно. Задаю ей дежурные вопросы о Лере, интересуюсь, что в классе нового? И вот оно! В классе, оказывается, недавно появился новенький – отличник, тихий, старательный, но пока плохо приживается в коллективе. Учительница надеялась на помощь Леры, которая в детском коллективе явный лидер, но та наотрез отказалась даже сидеть с ним за одной партой. Спрашиваю Елену Николаевну, как она это объясняет: моя «звезда» ревностно отнеслась к тому, что на классном небосклоне  теперь будет сиять не одна или же что-то в новеньком объективно может вызвать у нее неприятие? В ответ слышу осторожно-деликатное: да, мальчишка действительно из тех детей, которых не всегда принимает класс, эдакий Знайка-зазнайка, но они с Лерой одинаково сильные ученики, и она надеялась на их содружество – оно пошло бы на пользу всем.

         Понятно, из самых благих побуждений, Елена Николаевна хотела подружить «отличницу» с «ботаником» (различие между ними хорошо понимали все ученики уже в мои школьные годы, признавая право на лидерство первых и пренебрежительно относясь к высиженному на известном месте превосходству вторых), что просто нереально! Между ними, можно сказать, идейные разногласия, они носители двух разных взглядов на природу таланта: что в нем первично – труд или стартовые способности? Впрочем, это так, невеселая шутка. Я благодарю Елену Николаевну за разговор, ввиду отсутствия под рукой полезной в данный момент печатной продукции сажусь за компьютер и набираю в поисковике первое что приходит в голову: «отношение одноклассников к отличникам».

         Когда Лерка возвратилась из музыкали, я встречала ее основательно информационно вооруженной. Рассказывают о том, что в одном интервью второклассников прочитала: быть отличником – модно! С увлечением цитирую данные серьезного социологического опроса десятиклассников: половина из них не сомневается в том, что у школьных отличников во взрослой жизни будет удачная карьера… Но Лера меня решительно перебивает:

         - Ты так говоришь, потому что сама была отличницей! А я не хочу – сказала же!

         - А что в этом плохого? Ты что, считаешь меня занудой без всякого интереса к жизни? У меня нет друзей, я, отличаясь от других, перестала быть самой собой? Ты так думаешь?

         - Не так, но бывает…

         - Бывают такие, как ваш новенький мальчик? – дождалась я, наконец, нужного момента.

         - Ну, да, - растерялась Лера.

         - Ты, конечно, можешь перестать учиться на «пять», чтобы отличаться от него. Но, заметь, ты все равно будешь «отличной», той же отличницей, но без пятерок. И вот самая неприятная для тебя новость: отличной тебя, по сути, сделает мальчик, который, с твоей не понятной для меня точки зрения, не достоин уважения.

         Такого обидного для нее поворота разговора Лера явно не ожидала. Она насупилась:

         - Не хочу больше об этом разговаривать! Я еще должна подумать…

         У меня вертелась на языке реплика о том, что думать – это вообще благородное занятии, особенно перед принятием решения. Но я отменила продолжение наказания воспитанием. Справедливости ради, признаюсь: пару раз за свою школьную жизнь мне и самой до тошноты не хотелось быть отличницей. Обязательно чуть-чуть попозже расскажу Лерке, и почему не хотелось , и почему я передумала.