Так мой сын был единственным, кто раскрасил его в желтый цвет, а копыта сделал коричневыми. Он чувствует мир, и это замечательно. Осталось привить Глебу любовь к Чайковскому, чтобы он видел жизнь во всех ее красках.
– Сын сам захотел идти учиться музыке?
– Лично я играю на фортепиано. Поэтому предложил ему съездить в музыкальную школу. Мол, если понравится, пойдешь туда учиться. Глеб сам сдавал экзамены и сам выбрал себе инструмент – как взрослый самостоятельный человек, который несет ответственность за то, что он делает.
– Вы с большим восторгом рассказываете о своем сыне. А какие-то недостатки в нем как следствия недочетов своего воспитания видите?
– Конечно да. Я не из тех родителей, которые говорят, что их ребенок самый лучший. Считаю, что надо быть объективным. Вместе с Глебом и мамой живет бабушка, которая его постоянно балует. Из-за переизбытка женского внимания сын научился разговаривать со всеми, как это обычно делают девушки, по-разному. Дети ведь и так очень сильные манипуляторы. Иногда он позволяет себе фыркать, капризничать. А еще может нафантазировать, чтобы обмануть бабушку.

Я считаю, что для мальчика такое поведение недопустимо, на корню это пресекаю. И придумываю ему чисто мужские виды наказания. Допустим, зимой пробежать три круга вокруг дома. Недавно я снимался в проекте Первого канала «Специальное задание». Когда я выполнял там различные задания, понимал, что на меня прежде всего будет смотреть мой сын. И я хочу, чтобы он знал, что мужчина должен быть сильным. Для меня важно, чтобы мой ребенок получил мужское воспитание.
– Вы можете Глеба жестко наказать? Угостить тумаком?
– За 7 лет его жизни я ударил сына ремнем всего один раз. Могу рассказать почему. Первое, что Глеб сделал в тот день с утра, он потерял мобильный телефон. А днем устроил истерику в детском саду. Когда сын пошел в школу, он умел читать, писать, разговаривал по-английски. Мы специально водили его заниматься. Но из-за этого в своем саду он редко попадал на занятия по лепке и рисованию. В тот злополучный день Глеб о чем-то спросил учительницу, которая вела это занятие, а она никак не отреагировала. Тогда сын психанул: мол, я ведь вас зову! И в конце концов сорвался на крик. Но ведь и педагога можно понять: она видела Глеба нечасто, поэтому больше обращала внимание на детей, с которыми визуально лучше была знакома.

– А бывает, что за шалости вам реально хочется своего ребенка убить? Не совсем, конечно, но очень больно.
– Я даже мысли такой не допускаю! Детство для того и дано, чтобы мы как можно больше веселились, проказничали и познавали мир. Сейчас Глеб пошел в 1-й класс. Понятно, что это прекраснейшая пора, когда можно ничего не делать, заниматься всякой чепухой. Получать не только «пятерки», но и «двойки». Но этот период очень быстро закончится. Нам с вами, как людям уже взрослым, это очевидно. Время неумолимо летит вперед. Поэтому пусть пока наслаждается детством.
– Сейчас Глеб пошел в школу. Как, по-вашему, он повзрослел или остался беззаботным шалопаем?
– Конечно, сын все еще шалопай, он ведь только в 1-м классе. Но в то же время Глеб стал более ответственным. Например, 1 сентября его посадили за третью парту. На следующий день – за последнюю, потому что он самым последним вернулся с футбола. А 3 сентября сын самостоятельно занял первую парту и сам вызвался быть старостой класса. У нас с Глебом есть договоренность, что школа для него – это работа. И к ней надо относиться ответственно. Мой сын – очень ответственный ребенок.
– Глеб ходит в школу с удовольствием или как на каторгу?
– Он замечательно встает по утрам, сам собирается на занятия. Но свое первое домашнее задание сделать забыл. И вспомнил об этом уже перед тем, как надо было ложиться спать. И то только потому, что я спросил, что им задали? Но для ребенка это нормально. Сыну ведь 7 лет только 13 сентября исполнилось.
– Расскажите про его поступок, которым вы очень гордитесь.
– Вот замечательный и простой пример. Этим летом мы поехали с Глебом к прабабушке в Белоруссию. Туда добирались на машине, а обратно возвращались на поезде.